«Я сейчас расскажу, что происходит с Юлей. Наша Юлечка с детства растет очень талантливым ребенком: она шестой год занимается в художественной школе, четвертый год посещает музыкальную, класс фортепиано; учится она в гимназии, где все предметы ведутся только на английском языке, нодополнительно еще изучает французский. Конечно, мы с ее папой прикладываем немалые усилия, чтобы ребенок рос в достатке, стараемся нанимать для Юлечки лучших педагогов. Она уже выступала на больших площадках, и несколько ее картин размещены в двух художественных галереях. Я внимательно слежу за тем, чтобы Юлечка продвигалась в своих достижениях, – торопливо и на одном дыхании вела монолог моложавая женщина, которая записывала несколько дней назад на консультацию свою тринадцатилетнюю дочь. – Юлианна, плечи расправь и пододвинься ко мне поближе, пожалуйста», – как будто не прерывая своего монолога, продолжала женщина. Ее дочь, выглядевшая значительно младше своего возраста, сидела на другом конце дивана тихо и незаметно, словно ее и не было в кабинете. Услышав обращение, она подняла ненадолго свои глаза на мать, молча пересела поближе и опять их опустила.
«Так вот, – продолжила монолог гостья, – Юлечка подает хорошие надежды, все ее хвалят, мы с ее папочкой тоже очень радуемся за дочку! Но вот уже второй месяц Юлечка стала мало заниматься в школах. Нас направили в клинику, где мы прошли все назначенные обследования. А сейчас еще и к вам направили. Юлечка стала мало кушать. Хотя она и раньше не отличалась повышенным аппетитом, но сейчас ее вес стал почти критическим, как говорят врачи. Не знаю, как еще можно накормить ребенка, если он отказывается есть? Что с ней не так?»
Я перевела свой взгляд на девушку, но Юлина мама не останавливалась: «У нас намечается несколько новогодних музыкальных концертов, потом рождественский вечер. Он пока под вопросом, конечно, но большая вероятность, что...»
«Вы тоже играете? – поспешила вставить я. – Вы сказали: "У нас намечается..."».
«Нет, я-то не играю, просто мы с Юлечкой как одно целое, понимаете? Я все организую для Юлечки, все обустраиваю – только чтобы она развивалась. Все для нее! Ведь все так было хорошо, ну чего же не хватало? Вы сможете вылечить Юлю?»
«Вылечить Юлю?» – я опять перевела взгляд на девушку, которая так и сидела молча, теребя тонкие пальцы своих рук.
«Да! Юлю! Она же не ест ничего. Если она будет оставаться в таком весе, то не сможет полноценно заниматься, и нас в итоге не возьмут на концерт!»
«Не сможет заниматься и не возьмут на концерт!» – повторила я с убедительной интонацией, и в этот момент Юлианна наконец-то подняла свои глаза на меня и быстро, заговорщически, улыбнулась. После чего сразу опустила свой взор на руки и сильнее стала теребить свои пальцы, повреждая их.
«Именно так! Вы сможете вылечить Юлю, чтобы она вернулась к занятиям?»
«А Юля хочет вернуться к занятиям?» – задала я вопрос, не адресуя его никому персонально.
«Конечно! Юля должна вернуться к занятиям! Мы столько вложили в развитие дочери! Осталось еще немного – и впереди прекрасные результаты и сплошные победы...»
«Должна? – вынуждена была я перебить маму. – Но хочет ли?»
Юлианна снова посмотрела на меня своими большими карими глазами, полными подступающих слез, и только медленно покачала головой из стороны в сторону.
«Так вот, – продолжила монолог гостья, – Юлечка подает хорошие надежды, все ее хвалят, мы с ее папочкой тоже очень радуемся за дочку! Но вот уже второй месяц Юлечка стала мало заниматься в школах. Нас направили в клинику, где мы прошли все назначенные обследования. А сейчас еще и к вам направили. Юлечка стала мало кушать. Хотя она и раньше не отличалась повышенным аппетитом, но сейчас ее вес стал почти критическим, как говорят врачи. Не знаю, как еще можно накормить ребенка, если он отказывается есть? Что с ней не так?»
Я перевела свой взгляд на девушку, но Юлина мама не останавливалась: «У нас намечается несколько новогодних музыкальных концертов, потом рождественский вечер. Он пока под вопросом, конечно, но большая вероятность, что...»
«Вы тоже играете? – поспешила вставить я. – Вы сказали: "У нас намечается..."».
«Нет, я-то не играю, просто мы с Юлечкой как одно целое, понимаете? Я все организую для Юлечки, все обустраиваю – только чтобы она развивалась. Все для нее! Ведь все так было хорошо, ну чего же не хватало? Вы сможете вылечить Юлю?»
«Вылечить Юлю?» – я опять перевела взгляд на девушку, которая так и сидела молча, теребя тонкие пальцы своих рук.
«Да! Юлю! Она же не ест ничего. Если она будет оставаться в таком весе, то не сможет полноценно заниматься, и нас в итоге не возьмут на концерт!»
«Не сможет заниматься и не возьмут на концерт!» – повторила я с убедительной интонацией, и в этот момент Юлианна наконец-то подняла свои глаза на меня и быстро, заговорщически, улыбнулась. После чего сразу опустила свой взор на руки и сильнее стала теребить свои пальцы, повреждая их.
«Именно так! Вы сможете вылечить Юлю, чтобы она вернулась к занятиям?»
«А Юля хочет вернуться к занятиям?» – задала я вопрос, не адресуя его никому персонально.
«Конечно! Юля должна вернуться к занятиям! Мы столько вложили в развитие дочери! Осталось еще немного – и впереди прекрасные результаты и сплошные победы...»
«Должна? – вынуждена была я перебить маму. – Но хочет ли?»
Юлианна снова посмотрела на меня своими большими карими глазами, полными подступающих слез, и только медленно покачала головой из стороны в сторону.